Команданте
9 октября 1967года после суток страшных пыток был убит легендарный революционер и борец за свободы - Эрнесто Гевара де Ла Серна, известный всем как Команданте Че.
Че Гевара был пленён в ходе боя с боливийскими военными в ущелье Кебрада-дель-Чуро.
Представители боливийского командования распорядились расстрелять Че Гевару так, чтобы можно было затем заявить, что он убит в бою. Палачом был выбран 31-летний Марио Теран, сержант боливийской армии. Как признался сам Марио в своих мемуарах - даже связанный, частично освежёванный с выжженными глазами Че все равно вселял в него ужас. Полачу пришлось знатно напиться, чтоб набраться смелости и привести приказ в исполнение.
Теран выпустил в Че Гевару девять пуль: пять в ноги, по одной в правое плечо, руку и грудь, последняя пуля попала в горло.
Но что Гевара делал в Боливии?
Незадолго до этого, весной 1965 года, команданте сложил с себя полномочия министра промышленности Кубы и покинул остров Свободы, чтобы вновь посвятить свою жизнь делу революции. 1 апреля перед побегом с острова он написал три прощальных письма – Фиделю Кастро, своим детям и родителям.
Хочу поделиться с вами всеми тремя:
Фидель:Сейчас я вспоминаю о многих вещах: о том, как узнал тебя в доме Марии Антонии, о том, как ты предложил мне приехать, обо всех трудностях приготовлений.Однажды пришли и спросили: «Кого нужно известить в случае смерти, и какова реальная возможность всем нам погибнуть».Тогда нам представлялось само собой разумеющимся, что из революции либо выходишь победителем, либо мертвецом (если быть искренним).На пути к победе много товарищей покинуло нас. Для меня всё это имеет не такой трагический тон, потому что сейчас мы уже повзрослее, но события повторяются.Чувствую, что я исполнил часть своего долга, связавшего меня с Кубинской Революцией на её территории, и прощаюсь с тобой, с товарищами, с твоим народом, ставшего также и моим.Я сделал формальное отречение от моих должностей в Правлении Партии, от своего министерского кресла, от своего чина Командующего, от своей кубинской сущности.Ничто законное меня не связывает с Кубой, лишь узы другого рода, которые не могут быть уничтожены, как с узами должностными.Оглядываясь на свои прожитые годы, я думаю, что потрудился достаточно добросовестно и самоотверженно, чтобы закрепить революционную победу. Я прожил великолепные дни и чувствовал, когда ты рядом, гордость за принадлежность к твоему народу в яркие и печальные дни Карибского кризиса. Редко так высоко блистал государственный деятель, как в те дни, и я также наполнялся гордостью, когда следовал за тобой без колебаний, отождествлял себя с твоей манерой думать, видеть, определять опасности и принципы. Другие страны мира настойчиво призывают на помощь мои скромные силы. Я могу сделать то, что тебе не разрешит твоя ответственность перед Кубой и добьюсь того, что мы разлучимся. Знай, что я сделал это в вперемешку с радостью и болью; здесь я оставляю самое настоящие из моих надежд созидателя и самое желанное из моих человеческих желаний… и оставляю народ, восхищавшийся мною, как своим сыном; это ранит часть моей души. На новых полях сражений придет надежда, что ты прижался ко мне, революционный дух моего народа, ощущение исполнения самых святых обязанностей; бороться против империализма где бы то ни было; это ободрит дух и залечит с лихвой любую рану сердца.Я говорю сейчас только, что освобождаю Кубу от любой ответственности, спасаю её от того, чему она сама послужила примером. Что если меня настигнет решающий час под другими облаками и другим небом, моей последней мыслью будет мысль об этом народе и о тебе. Что я тебе благодарен за твои уроки и твой пример, которому постараюсь быть верным до последнего вздоха. Что я всегда отождествляю себя с внешней политикой нашей Революции и так оно и будет. Что где бы я не остановился, я буду чувствовать ответственность кубинского революционера, и буду действовать как таковой. Что не оставил я своим братьям и своей жене ничего материального, но я не печалюсь: меня бы радовало, что так оно и будет. Что не прошу ничего для них, так как Государство даст им достаточно для жизни и обучения. Хотел бы многое еще рассказать тебе и нашему народу, но чувствую, что это ненужное; слова не могут выразить то, что бы я пожелал, и я не позволю боли замарать листы чистой бумаги. Непременно до победы. Родина или смерть! Обнимаю тебя со всем революционным пылом.
Че
Дорогие Ильдита, Алеидита, Камило, Селия и Эрнесто!Если вам когда-либо придется прочитать это письмо — значит, меня уже нет вместе с вами.Вы с трудом будете меня вспоминать, а маленькие и вовсе ничего не вспомнят.Ваш отец был человеком, который действовал так, как думал, и оставался верен своим убеждениям.Растите хорошими революционерами.Учитесь упорно. чтобы овладевать техникой, которая дает власть над природой.Помните, что самое главное — это революция и что каждый из нас в отдельности ничего не значит.И сверх того — будьте всегда способны откликнуться всей глубиною души на любую несправедливость, в каком бы уголке планеты она ни была допущена.Отзывчивость — вот самая прекрасная черта революционера.До свидания, детки, надеюсь вас еще увидеть.Целую крепко и обнимаю
Папа
Дорогие старики! Я вновь чувствую своими пятками рёбра Росинанта, снова, облачившись в доспехи, я пускаюсь в путь. Около десяти лет тому назад я написал Вам другое прощальное письмо.Насколько помню, тогда я сожалел, что не являюсь более хорошим солдатом и хорошим врачом; второе уже меня не интересует, солдат же из меня получился не столь уж плохой.В основном ничего не изменилось с тех пор, если не считать, что я стал значительно более сознательным, мой марксизм укоренился во мне и очистился. Считаю, что вооружённая борьба — единственный выход для народов, борющихся за своё освобождение, и я последователен в своих взглядах. Многие назовут меня искателем приключений, и это так. Но только я искатель приключений особого рода, из той породы, что рискуют своей шкурой, дабы доказать свою правоту. Может быть, я попытаюсь сделать это в последний раз. Я не ищу такого конца, но он возможен, если логически исходить из расчёта возможностей. И если так случится, примите моё последнее объятие.Я любил Вас крепко, только не умел выразить свою любовь. Я слишком прямолинеен в своих действиях и думаю, что иногда меня не понимали. К тому же было нелегко меня понять, но на этот раз — верьте мне. Итак, решимость, которую я совершенствовал с увлечением артиста, заставит действовать хилые ноги и уставшие лёгкие. Я добьюсь своего.Вспоминайте иногда этого скромного кондотьера XX века.Поцелуйте Селию, Роберто, Хуана-Мартина и Пототина, Беатрис, всех.
Крепко обнимает Вас Ваш блудный и неисправимый сын Эрнесто
Эти письма высечены в камне у монумента Че Гевары на мавзолее команданте в Санта-Кларе.
